понимали специфики кино и им представлялось, будто тут можно применять такие же методы, как и в консервной, нефтяной или скобяной промышленности. Чтобы трестировать сахарную промышленность, достаточно прибрать к рукам крупные заводы и каналы распределения. Качество и кондиционные условия поставок сахара остаются почти неизменными. Потребитель не придает особого значения марке сахара и не интересуется, монополизировано или свободно его производство.

К 1910 году кинематограф перестал быть движущейся фотографией. У публики появились уже любимые сюжеты и любимые актеры. Зритель выбирал программу не по марке фабрики, а по названию картины. Однако фирмы, входившие в трест, за исключением разве только компании «Вайтаграф», не торопились ставить художественные фильмы, для производства которых потребовалось бы значительное повышение затрат.

Это опоздание оказалось роковым для треста. Чтобы сохранить монополию в области производства, кино-яредприятия должны были бы как раз значительно увеличить себестоимость фильмов.

Еще в 1903 году, изучая механику монополий, американский экономист Джон Муди нагагсал следующие строки, которые не мешало бы в 1910 году-прочесть господину Кеннеди:

«Для того чтобы преуспеть, трест должен объединить предприятия уже сильно централизованные, которые не могут быть созданы без крупных капиталовложений. Гвоздевой трест потому и прогорел, что достаточно было каких-нибудь 10 000 долларов, чтобы построить конкурирующую фабрику...».

Кинотрест руководствовался столь же ошибочными принципами, что и гвоздевой. «Независимым» не требовалось даже 10 000, чтобы ставить свои картины. Как известно, Кесселю и Бауману хватило 1500, чтобы основать компанию «Байсн» — источник их обогащения. Бывшие старьевщики и ярмарочные фокусники, разбогатевшие на «никель-одеонах», лучше знали вкусы широкой публики, чем биржевики в цилиндрах из «Дженерал филм К°». В итоге участники треста, уверовав в свою монополию, которая оказалась весьма недолгозечной, и окружив себя иллюзорным барьером юридических преград, столь

63