стентов, операторов, интересовался техникой... и при первом удобном случае перешел на другую сторону баррикады и стал работать на своем настоящем месте, как ассистент Гастона Равеля, которому я очень многим обязан: он выучил меня азбуке и начальным понятиям ремесла и вложил мне в руки рычаги управления. Прошло несколько бесцветных месяцев, и счастье мне улыбнулось... Режиссер внезапно заболел... я поставил конец фильма; лента прошла вполне прилично. Почему бы теперь не поручить мне самостоятельную постановку? К тому же режиссеров не хватало и кинопромышленники типа Леона Гомона при случае... не боялись использовать новичков»*.

Итак, назначение Фейдера было утверждено письмом Гастона Равеля, написанным им Фейдеру 3 февраля 1916 года и оказавшимся своего рода контрактом:

«Я имею удовольствие сообщить вам, что мсье Гомон согласен, чтобы мы с вами провели опыт совместной работы над постановкой фильмов.

Вот каковы условия.

Сценарии должны быть прежде всего представлены мсье Фейаду и одобрены им.

Я четыре года проработал на предприятии Гомона и знаю его вкусы; поэтому, если между нами возникает спор, мое мнение будет решающим, о чем бы ни шла речь: о выборе сюжета, об актерах или о чем-либо другом.

Ваше сотрудничество со мной будет продолжаться все время моей мобилизации, то есть тот период, когда мои военные обязанности не позволят мне снимать фильмы.

Вы будете получать 1 франк за метр принятой негативной пленки (субтитры не в счет); что касается моей доли, то она составит всего 50 сантимов за метр. Цифры эти не будут меняться, будь то целиком ваш сценарий, целиком мой или сделанный нами вместе.

Я нисколько не сомневаюсь в успешных результатах нашего сотрудничества, так как уже успел убедиться, что у вас хороший вкус, воображение и, главное, большое желание добиться успехов на этом новом для вас поприще»**.

* In: Feyder I. Le Cinema notre metier. Geneve, A. Skira, 1944 p. 14—16

** In: Jacques Feyder ou le cinema concret. Bruxelles, 1949, p. 80.

158