зывать у людей переживания, интерес, реакцию, которые мы могли бы запечатлеть на пленке, не привлекая внимания к камере. Этот метод был, в частности, использован мной в 1924 году при работе над одним из эпизодов фильма «Человек с киноаппаратом», где выступление китайского фокусника настолько загипнотизировало толпу детей, что я смог уловить на их лицах выражение, какое никогда раньше не передавалось на пленке. В фильме этот эпизод производит большое впечатление».

Итак, Вертов и Кауфман, отказывавшиеся от постановочных приемов ради «жизни врасплох», пришли-таки к организации съемок, правда, совершенно иным путем, нежели Флаэрти,— к постановке документальных эпизодов. Не отказывались они также от разнообразных специальных эффектов: ускоренной и замедленной съемки, каширования, впечатывания и т. д.

Эти методы и эти теории не могли не вызвать бурную реакцию — в основном у «бывших» из кругов традиционного (и всеядного) кинематографа. «Киноглаз» упрекали в эмпиризме, в пассивности, в «мелкобуржуазном духе». В одной из карикатур, появившейся в 1924 году и сохранившейся в архиве Вертова, показано, как в претенциозно обставленной лачуге «Киноглаз» подглядывает через замочную скважину за пьяницей, мегерой и несколькими маленькими оборвышами.

Методы работы Вертова давали повод для критики постольку, поскольку они представлялись доктриной, согласно которой показ «жизни врасплох» оказывался единственно возможным выразительным средством кино. Еще большие основания для критики возникали тогда, когда машина наделялась разумом, непохожим на человеческий и превосходящим его. Отголосок этого обожествления машины мы находим в пятой части фильма «Шагай, Совет!», которую мы анализировали выше.

Справедливости ради следует сказать, что казавшаяся в те времена утопической машина, способная производить сложные промышленные изделия при минимальном вмешательстве человека, стала благодаря автоматизации реальностью — к I960 году. Автоматическая межпланетная станция с подключенной к ней съемочной камерой может обследовать скрытую сторону Луны и передать свое «видение» на Землю.

Также и идея «Киноглаза» могла показаться в 1923 году утопической — особенно при виде Михаила Кауфмана, со скрипом накручивающего рукоятку старой съе-

288