«Мне кажется, что съемочная камера должна быть более подвижной. Ей не следует оставаться всегда на одном и том же месте... Она должна быть всюду, должна приближаться к вещам и особенно к людям — подстерегать их радости и горести, пот страха на лбу или вырывающийся вздох облегчения».

В Германии, как и во Франции, «Осколки» были оценены как фильм натуралистический. Воздавали должное Лупу Пику прежде всего за то, что он доказал возможность фильма без титров. Газета «Фоссише цай-тунг» расценила эту картину как «натуралистическую мимодраму, где в кинематографическом романтизме выдержана только одна сцена [смерть матери]». Вот что писал Лионель Ландри в «Синэа» (23 июня 1922 года):

«Сам по себе фильм хорош, пожалуй, даже очень хорош, если, конечно, симпатизировать героине, чье падение свершилось как-то уж очень быстро. Хорошо обыг-рываются детали (крышка суповой миски, положенная на тарелку с супом отца, пока тот отлучился к телеграфному аппарату; будильник, звенящий у изголовья пустой постели матери), хотя иные из них подчас излишне нарочиты или тревожны,— например, чересчур долго показывается пугало для воробьев, не символ ли это? Здесь нет ничего общего с «калигаризмом»... но есть что-то твердое, определенное, добросовестное — от немецкой «классической» манеры, напоминающей «Четыре дьявола» *.

Как и в других фильмах, снятых в манере Каммер-шпиля, отдельные предметы в «Осколках» приобретали действительно навязчивую значимость. Зигфрид Кра-кауэр пишет:

«Когда дочь, опустившись на колени, моет лестницу... ботинки неторопливо спускаются по ступенькам и почти натыкаются на девушку — так она впервые встречает своего будущего возлюбленного. Больше того, в «Осколках» фигурируют детали паровоза, колеса, телеграфные провода, сигнальные колокольчики и прочие... предметы.

* Роман Германа Банга; экранизировался неоднократно: в 1911 (реж. А. Линд и Р. Динсссн), 1920 (реж. В. Запдберг), 1929 (реж Ф.-В. Мурнау) годах. По мнению редактора французского издания, речь идет о фильме Запдберга.— Примеч. ред.

469