Tlo этой (и другим) причине Штрогейм только выглядит пессимистом. Вспоминая знакомое ему австрийское общество или глядя на современный Голливуд, он с горькой усмешкой восклицает: «Все — гнилье и мерзость». Но если проникнуть за броню горечи, видишь его глубокий гуманизм. Он не относится к тем жестоким людям, которые говорят: «Хромой утке пощады нет». Его охватывает жалость при встрече с любым человеком с физическими недостатками, с любой жертвой — глухонемой девушкой или горничной, жалкой и уродством и положением прислуги.
Он не издевается над настоящими человеческими чувствами. Штрогейм борется с лицемерием и социальной ложью. Он верит в любовь — и его и нас возмущает граф Серж, разыгрывающий страсть и обманывающий женщин. Штрогейм отделяет страсть от полового инстинкта, развращенности, о которых говорит либо прямо, либо намеками.
Рассказ ведется легко и плавно, с желанием, как у Чаплина или Гриффита, быть понятым всеми. Он умело руководит игрой актеров. Две княжны изображены Мэй Баш и Мод Джордж настолько убедительно, что Штрогейм еще долго останется верным М. Джордж, которая сыграет хозяйку борделя в фильме «Карусель» и княгиню-мать в картине «Свадебный марш».
Откровенный тон рассказа не влияет на крайнюю утонченность стиля. Штрогейм ненавидит показуху, характерную для супербоевиков Голливуда,— он строит большие декорации, но они не подавляют его. Он требует от своих верных операторов Бена Рейнолдса и Уильяма Дэниэлса тщательно отработанных кадров. Эпизод у ста-Рухи сделан изощренно — камеры снимают на просвет, через циновки.
Изображение — не самоцель, Штрогейм стремится к формированию человеческих (иногда в крайних проявлениях) характеров. Почти во всех картинах того времени, и в Америке и в Европе, персонажи, скорее, походили на тени. Штрогейм почти не пользуется диалогом в субти-ТРах (как часто поступали его великие современники), чтобы раскрыть душу своих героев. Он прибегает к разы-гРь1ванию немых сцен, действенных, часто жестоких, ^снованных на беспощадных наблюдениях без какой-ли-0 примеси цинизма. Так, поцеловав в губы свою Уродливую, но трогательную горничную, граф брезгливо Утирает рот платочком...
187