успех позволяют вам создавать то, что вам нравится. Неужели же вам нравятся только „Жюдексы"? Вы располагаете средствами для того, чтобы предпринять и осуществить выдающиеся вещи. Чего вы ждете?"
Фейад не внял этим увещеваниям, не понял их и продолжал выпускать фильмы, о которых с такой предельной прямотой высказался Деллюк. И Деллюк снова увещевает его:
„Фейад... Этот человек приводит меня в отчаяние! И все же он ближе к кинематографии, чем все его собратья — французские кинорежиссеры. Он знает, сам того не ведая, в чем сущность настоящего киноискусства. Почему же у него нет смелости, почему нет окрыленности? А ведь в его власти стать настоящим кинорежиссером.
„Жюдекс", „Новая миссия Жюдекса" — это преступления более тяжкие, чем те, за которые карают военные трибуналы. Я не сержусь на Фейада за то, что он такой, я сержусь за то, что он не такой, каким должен быть".
Фейад за пределами серийных романов-фельетонов видел исход только в великосветской драме. Он снял „Прошлое Моники", „Бегство Лили", „Другой", „С повязкой на глазах," „Марионетки" (1917—1918); все эти картины прошли незамеченными. Фейад больше не упорствовал и вернулся к экранизации романов-фельетонов. Если не говорить о фильмах Фейада, то во время войны самыми ценными из произведений ветеранов были фильмы Анри Пукталя.
Мы уже рассказывали о первых шагах Пукталя в фирме „Фильм д'ар". Он продолжал режиссировать и в годы войны. Директором-распорядителем „Фильм д'ар" был в ту пору Луи Нальпа, умный и предприимчивый делец, мечтавший стать французским Томасом Инсом. В те времена фирма процветала. Патэ, который начал рисковать, вступая в соглашения с мелкими дельцами, подписал контракт с киностудией „Фильм д'ар" и авансировал ее, заручившись гарантией.
Пукталь отдал дань моде на патриотические фильмы и поставил „Сестру милосердия'*, „Долг ненависти", „Дочь боша", „Эльзасца", в котором он имел удовольствие руководить игрой великой Режан, затем „Шантеко-ка", кинороман в сериях — экранизацию патриотического произведения Артура Бернеда „Сердце француженки".
109