пейзаж, в котором мы сами блуждали. Спасибо, Ганс, никогда не переставайте „видеть слишком далеко"1.

Итак, Деллюк советует Гансу сохранить величие поэтического видения, но не напыщенность в сценарии и в идеях. Эти недостатки преобладают в „Десятой симфонии", поставленной сразу же после перемирия; музыку к нему специально написал молодой композитор Мишель Морис Леви, позднее известный в мюзиичхолле под претенциозным посевдонимом — Бетов.

Фильм был перегружен отрывками из произведений Шопена, Эдмона Ростана, Шарля Герена, которые так же мало нравились Дедлюку, как. и символические пляски, включенные в драму, —• тяжеловесный символ извечной Самофракийской победы — и хор слуг, рыдающих под музыку. Критик выдвигал упреки посерьезнее: „Надуманный беспорядок, тенденция подменить существо деталью, избыток извращенной чувствительности, порой заменяющей человеческие чувства и лиричность". Если бы он добавил: „Заслугой Абеля Ганса среди сотни других его заслуг является то, что он первый стал искать в кинематографии художественную формулу", — то он показал бы, насколько эта формула являлась порочной и устарелой.

„Мне знаком этот его недостаток. Но я знаю, что он смягчится или превратится в достоинство, быть может, даже в главное достоинство Ганса. Вот он. Он не прост. Он всегда готов к напыщенности. Отнюдь не много слов, но много мыслей. Он обряжает самые богатые вещи самыми плоскими мыслями. Итак, пылкий талант Д'Аннунцио — это прежде всего киноталант"2.

Деллюк заключил свою суровую критику советами, но Абель Ганс не прислушался к ним.

„Я нарочно говорю строго. Чем я рискую? Тем, что Ганс научится в совершенстве владеть собой и не поддастся влечению своей натуры? Это не исключено. Но,неотрекаясь от нее, он может дисциплинировать ее, и она станет только сильнее.

Он дает нам пример этого в одной и той же сцене. Мне хочется поговорить о третьей части фильма. Это кульми-

1 „Фильм", 10 октября 1917 г.; перепечатано в „Cinema et Cie' 8,,Фильм", 4 февраля 1918 г.

405