В Гавре «Фоли-Бержер» в течение нескольких недель с громадным успехом показывает «неслыханные виды». В Париже цирк Медрано в течение двух месяцев дает программу, посвященную исключительно «Вайтаграфу фруассара», в то время как в «Паризиане», где Габриэль Леиж показывает пьеску «Приди, Пупуль!», в антрактах происходят сеансы кино под завлекательную музыку «Марша тесефистов»1. По этим признакам, по этим первым дуновениям передовые умы — а среди них Шарль Патэ — могли догадаться, что кино завоюет толпу. Тем не менее пока оно все еще занимает незначительное место в народных зрелищах, которые заполнены пантомимами, бывшими тогда в большой моде, в особенности после возобновления в январе 1893 года мимом Северином в «Олимпии» старинной пьесы Дебю-ро «Торговец одеждой», переделанной Катюлем Мен-десом и повсеместно провозглашенной шедевром. Пантомима включалась тогда в программы многих «концертов», для нее в Марселе создавались специальные труппы; одна из этих трупп целый сезон заполняла программу «Кристалл-паласа». В Тулузе в 1901 году конкурировали две труппы: труппа Житто, которая играла «Адскую кухню», и другая — показывавшая «Мечты Пьеро». Сюжеты этих пантомим были родственны некоторым фильмам Мельеса. Мода на пантомимы прокладывала дорогу моде на немое кино.

В настоящее время кино убило «кафе-концерты». Но оно не смогло бы развиться без них. Не только потому, что «кафе-концерты» дали кино место в своих программах, но и потому, что они дали кино первых артистов: Зекка и Оранема. Да и другие, как Ремю и Реке Дари, придут позднее из концертов, которые уступят кино свою публику и свои залы.

Во Франции в начале века было 50 «концертов» в Париже и более 150 в провинции. Все они принадлежат местным владельцам, и между ними нет других связей, кроме связей, устанавливаемых импрессарио для организации турне.

В Англии ситуация совсем другая. Здесь мюзик-холлов в три-четыре раза больше, чем во Франции, часть из них входит в могучий трест «Мосс Лимитед», залы

1 Членов Французского туристического клуба.

291