нения в меблировке или обоях — и декорации больших затрат были готовы для следующего фд^

Прежде чем стать художсстсеикым руководителем студии «Гомон», Фейад, южанин из Люпеля (Гор0) был журналистом, сотрудником «Ля Круа», а затеь| секретарем редакции «Ревю мондиаль» — весьма почтен» ных журналов. Был он одно время и кавалерийским офицером и сохранил с тех пор некоторую резкость в обращении, которую отмечает один из его товарищу по работе, оставивший нам его живой портрет:

«Высокий, статный, голос словно труба, лицо—кровь с молоком — таков художественный руководитель фирмы «Гомон». Он командует своими подчиненными, словно офицер отрядом солдат, и стекла громадной студии на улице Ля Вийетт часто дрожат от раскатов его зычного голоса, когда он распекает своих скромных сотрудников.

Старая полковая привычка... Фейад сохранил свою военную закваску, особенно в отношении дисциплины, а еще больше — чинопочитания. Этот ужасный человек, только что «с барабанным боем» разносивший несчастного оператора, теперь с величественной осанкой встречает сценариста, пришедшего предложить ему свою стряпню...».

Несмотря на внешнюю грубость Фейада, все сотрудники его обожали, так как он был очень добрым человеком. Он требовал в студии суровой дисциплины, потому что был верным «адъютантом» и помощником Леона Гомона, великого полководца кинопромышленности, человека сурового и точного, неутомимого труженика, о котором тот же автор пишет:

«Он строг со своими подчиненными и требует, чтобы каждый работник даЕал максимум того, на что оЯ способен. Если какой-нибудь винтик в его машине испортился или бездействует, он безжалостно заменяет его. Некоторые обвиняют его в жестокости. Но как оЯ может быть мягким с другими? Ведь он так же беспощаден и к себе!

В 6 часов утра он встает в своем маленьком домй^ на улице Ля Вийетт, примыкающем к кинофабрик* Он сразу покидает сеой сельский уголок, где газсоД^ кроликов... стремительно входит в студию... H"fJ гает по винтовой лестнице в кабинет художественно^

252